Перебеги меня. Современная проза - Александр Цыганов
– Не пропадёт, – утешала её баба Зина, – Съедим ещё. А что не съедим, разберём.
Мы с Дашей объелись и пошли прогуляться по дороге до белой поляны.
Белой поляной мы называли небольшую делянку, заросшую небольшими лопушками, которые ночью поворачивали свои листочки вверх внутренней, светлой стороной, что в свете растущей Луны выглядело впечатляюще. Казалось, что вся поляна светится ровным фосфорическим светом.
Я шёл рядом с Дарьей и понимал, насколько я ещё совсем не знаю этой девочки. Я-то думал, что Дашка – что Дашка? ничего нового, всё известно, и всё ясно. Оказалось, что ничего не ясно, словно я заглянул в колодец и за гладью воды не увидел дна. А ведь там, под гладью – целый подводный мир, никому не известный…
Я шёл и исподтишка разглядывал Дашу. Мне хотелось взять её за руку – действительно ли это наша Даша, но я не решался. За какой-то час она превратилась в незнакомку, и я не мог понять причины этого.
Конечно, она это заметила, звонко рассмеялась, сама схватила мою ладонь, развернула меня лицом к себе, посмотрела снизу вверх:
– Сашка! С Днем Рождения, Сашка! – и поцеловала в щёку… Потом, видимо, почувствовав мои сомнения, отодвинулась, взглянула изучающе, – Я – всё ещё я! – и опять звонко рассмеялась.
Когда мы вернулись, то застали жаркий спор. Баба Зина привезла из города гору фейерверков, чтобы салютом отпраздновать окончание праздника, а дед запретил. Заповедник всё-таки, нельзя зверьё пугать!
Женщины пошли в баню, а мужики затянули свою песню – грустную, но тягучую и глубокую, как река Волга…
В комнатах места хватило всем, к Дашке, естественно, пошла спать мамка, и, как рассказывала потом Даша, они "секретничали" почти до утра. Когда я спросил "о чем?", она, хитро повернув голову, "тенькнула": "Мужчинам не понять!" – и царственной походкой пошла на кухню помогать бабушке с картошкой.
***
Сентябрь. Естественно, линейку мы пропустили. Всё из-за деда, который именно на первое сентября заказал ржаную и пшеничную муку. Пришлось с первого по четвёртое число её просеивать, досушивать и лишь потом складывать в чушки – мешочки, килограмма по полтора – два. В школу мы пошли только пятого сентября.
Когда мы вдвоём первый раз приехали туда на Аннушке, никто ничего как будто бы и не заметил. Директор была в курсе, Аннушке сразу отвели место на прокорм за школой, перед глазами дворника, нам выдали по комплекту учебников, показали, где их хранить, и мы пошли по своим классам, где я сразу оценил отличие сельской школы от городской.
На большой перемене, после обеда, мы с Дашей обменялись впечатлениями:
– Как много здесь учеников! – завистливо протянула она.
– Наоборот, как немного… – возразил я…
Мы рассмеялись. Некоторые вокруг зашевелились – им было интересно, о чём это мы смеёмся.
– Ты с кем-нибудь подружился? – шёпотом спросила Даша.
– Есть один мальчишка, – ответил я, – Егошка из Бахилова. Он знает нашего деда.
– А я пока ни с кем! – Дашка заулыбалась, и мне сразу захотелось учиться…
***
Но уже через неделю всё было по другому. Как только мы на Аннушке появились перед школой, раздалось улюлюканье, кто-то прокричал: "Дикие приехали!!!"
Так что едва мы передали Аннушку дворнику, так сразу же были оцеплены кругом из мальчишек и девочек разных классов. Кто-то задавал вопросы, на которые прямо и не ответишь, кто-то кричал "Пустите их!". Особенно надрывались те, кто кричал: "Дикие!"
Дарья царственно, словно не замечая оцепления, двинулась к дверям школы, и все перед ней расступались, даже старшеклассники.
Мне же в целом ситуация напоминала обычную толкотню в городской школьной столовой. Поэтому, когда я подошёл к дверям школы и увидел, что с другой стороны их держат два человека, якобы, чтобы я не вошёл, я не стал дёргать дверь, а просто повернулся к тем, что стояли за мной:
– Посмотрите. Если опоздаю на урок я, то опоздаете и все вы…
Тогда вперёд выдвинулся какой-то старшеклассник и обратился к тем, что держали дверь изнутри:
– Вы чего? Табло нечищенным держите? Ща почищу…
Дверь сразу же открылась.
На перемене ко мне подошёл Егошка, сказал шёпотом: "Тебя бить хотят. Я приду за тебя"…
Даша тоже подошла на перемене:
– Чего там у вас намечается? Егоша мне сказал. С этим, Княземским из моего класса? Говорят, драка будет? – она осуждающе на меня смотрела, – Не вздумай, Сашка…
– Да ничего не будет! – я устало посмотрел на неё в ответ, – На Аннушку и домой, на кордон…
– А-а, – Дарья сразу успокоилась, – Тогда ладно…
После уроков мы с Дашкой прошли через дворницкую, сразу же сели на лошадь и поехали домой.
Дома я отмалчивался о том, что происходит в школе, зато Дашку было не заткнуть:
– Они все драться с Александром хотят! – возмущённо рассказывала она за ужином, встряхивая вилкой, – Особенно этот Княземский!
Повисла секундная тишина. Затем дед осторожно спросил:
– Кто?
– Да Княземский Стас, из моего класса! – возмущению Дашки не было предела, а дед вдруг обернулся ко мне и сказал:
– Не дерись. Оно того не стоит. Уйди лучше…
– Я и ушёл, – хмуро ответил я с набитым ртом, – Сели на Аннушку и айды…
– Хм… – дед долго и вдумчиво глядел на меня, – По другому уйди…
***
Ещё через неделю взлохмаченный дворник влетел в кабинет директора:
– Кобыла издыхает!!!
– Чтоооо? – директор приподнялась со стула, – Срочно фельдшера к ней и хозяев!
Нас выдернули с уроков, и мы побежали к Аннушке.
Около неё уже стоял на коленях школьный фельдшер – молодой парень и массировал Аннушке горло:
– Хорошо, что я ветеринарный заканчивал, смотрите… – и он протянул нам с Дашей половинку яблока, сплошь утыканную гвоздями…
– Думаешь, Княземский? – строго спрашиваю и гляжу на Дарью.
– Чтобы вы на кордон не ушли… – шепчет поражённый Егоша.
– Скорее всего он, – отворачивается от нас Дарья и плачет, гладя пальцами мокрые аннушкины ресницы.
Аннушка лежит на боку и, как собака, пытается лизнуть Даше пальцы.
– Хорошо всё будет! – сказал фельдшер, – Я ей просто обезболивающее вколол, поэтому лежит. Не успела она гвозди проглотить, так бы пена пошла… Из нёба гвоздь вынул, из языка… Вот сволочи… – он тоже погладил лошадь. – Через час встанет. Но ехать на ней нельзя, ясно!?
Мы с Егошей одновременно кивнули.
Через час, вчетвером мы помогли подняться Аннушке и втроём направились домой. Я держал лошадь в повод, радом шел Егоша, провожая нас до схода с дороги, с другой стороны лошади шла Даша и всю дорогу шипела:
– Эх, я ему задам, как же я ему задам! Вот он у меня получит…
